[himich]

В театре драмы им. М. Горького состоялась одна из неоднозначных режиссерских лабораторий «Платонов»
Результат оказался неожиданным: то, что принял зритель, не «зашло» критикам; что у одних вызвало смех и слезы, других заставило раздражаться. В любом случае нам показали очень смелый и разный театр, где было место и философии, и экспериментам, что определенно большой плюс для кубанской столицы. Главное, что приглашенные режиссеры доказали, что Платонов может занять свою нишу в контексте дня и сегодня звучит как никогда остро, а артисты драматического способны воплотить любую задумку. Но как с ним взаимодействовать?

Кто на «Маску»?

После каникул труппа в полном составе собралась в камерном зале на церемонии открытия лаборатории с лаконичным названием «Платонов». Лаборатория — это всегда «энергия стресса» и сюрпризы как для самих артистов, так и для зрителей, но на этот раз контент для восприятия оказался посложнее романов Достоевского и пьес Островского. Основная масса так или иначе знакома с произведениями писателей, чей авторитет неоспорим, а вот литературу Андрея Платонова публика знает достаточно поверхностно и общается с ней крайне осторожно. Его проза однозначно не чтиво для маршрутки и редко — целенаправленный выбор в книжном магазине. Школа также очень опосредованно знакомит с советским писателем и, как правило, не побуждает к более углубленному прочтению. За Платоновым, безуспешно пытавшимся вписаться в жестокий «сталинский ампир», и сквозь время тянется довольно-таки мрачный шлейф, ведь он рассуждает о страшном быте, смерти, интеграции человека в мир после войны и умеет это сделать так, что в горле першит. Фогелев объяснил свое решение просто.

Платонова нет в городе, что странно, и мы решили, что будет уместно обратиться к автору в честь его 125-летия,

— пояснил главный режиссер.

Напомню, что в прошлом году театр брал паузу на проведение лаборатории и все ресурсы направил на организацию фестиваля «Кубань театральная», новые постановки и ремонтные работы, поэтому эту лабораторию любители сценических экспериментов ждали с нетерпением. Прежде чем я перейду к основному блюду, забегу вперед и расскажу о премьерах, которые мы увидим в 105-м юбилейном сезоне, и подведу итоги сезона прошедшего.

Гордиться по праву есть чем. Драматический взял уверенный курс на рост, что доказывают стабильно заполненные залы, обновленный фасад, реконструкция которого была произведена в рамках нацпроекта «Культура» при поддержке министерства культуры Краснодарского края и лично Виктории Лапиной, кассовые названия в афише и столичные гастроли. За это лето театр с большим успехом показал два спектакля в Москве: «Анну Каренину» в двух составах на исторической сцене театра им. Евгения Вахтангова и «Вассу Железнову» на сцене Московского театра юного зрителя в рамках фестиваля искусств* «Горький + Москва».

Фото: Игорь Чураков

Мы давно к этому шли, и, насколько я знаю, мои предшественники пытались договориться о гастролях в столице, но в силу разных причин это не получалось. Спектакль «Анна Каренина» — цельный, красивый и, на мой взгляд, фестивальный — в полном составе посмотрел экспертный совет «Золотой маски» нынешнего сезона. Помимо него на высшую театральную премию мы также представили спектакли «Васса Железнова» и «Чайка» и всем им желаем успешного полета!

— рассказал директор театра Максим Секачев.

Прошлый сезон действительно изобиловал премьерами, и отмечу, что преобладала в репертуаре чистая, «дистиллированная» классика. Сливки классики! Краснодар увидел «Бесприданницу» с уникальными декорациями Константина Соловьева, «Анну Каренину» режиссера Дмитрия Егорова, спектакли «Спасите Леньку», «Чайка», «Васса Железнова», «Из жизни ископаемых» и «Зойкина квартира». По словам Фогелева, 105-й сезон будет не столько насыщен премьерами, сколько сосредоточен на мероприятиях, посвященных юбилею театра. Но озвученные им названия говорят сами за себя, и* публике будет из чего выбирать. Театралов порадует интеллектуальная осень, да и без Александра Сергеевича мы не останемся: уже в середине сентября выходит «Евгений Онегин» в постановке главного режиссера, а в декабре «Сказка о царе Салтане» Дмитрия Егорова. В октябре ожидается «Варшавская мелодия», а к Всемирному дню тетра — спектакль «Театр» по одноименному роману английского писателя Сомерсета Моэма, который поставит Георгий Цнобиладзе. Кто закроет сезон? Пока неясно. Возможно, это будет Платонов. Не будем торопиться.

Венец нового сезона — фестиваль «Кубань театральная». Он проходит раз в два года, и для его проведения нам выделена субсидия министерства культуры. Мы планируем сделать его еще более ярким и интересным. Уверен, что фестиваль станет достойным завершением цикла мероприятий, посвященных 105-му сезону,

— сказал Секачев.

Также в ближайших планах у руководства театра осуществление реновации фасада со стороны ул. Коммунаров, реконструкция камерного зала, ремонт стилобата и обновление галереи* со стороны ул. Длинной, где предполагается атмосферная зона променада, где можно будет прогуляться во время антракта.

Советский Кафка

Итак, Андрей Платонов. Писатель, которого открыто и жестко критиковали не только коллеги по цеху, но и сам Иосиф Сталин, назвавший его язык тарабарщиной, что, как известно, являлось приговором не только творческой жизни, но и жизни в целом. Парадоксально, но репрессирован автор не был, хотя свобода его все время висела на волоске. Платонов считается новатором, изобретателем особого языка, который ранее никто не использовал. «Не желал тратить нервность своего тела», «сел посидеть», «что же ты губки во рту не намазала?» — у него множество подобных выражений, и кажется, что они и сегодня звучат не по-русски. Однако особая стилистика не исключает его грамотного синтаксиса. Бродский сравнивал Платонова с Францем Кафкой — у австрийского писателя также выработался свой язык повествования. С этим согласен один из приглашенных режиссеров Дима Лимбос, представивший эскиз по повести «Река Потудань», написанной Платоновым в 1936 году.

Единственный автор, близкий ему, — это Кафка. Можно сказать, что Платонов — это советский Кафка. Только если у Кафки язык более канцелярский, то у Платонова языковой микс: он переплетается с деревенским и старорусским,

— предполагает Лимбос.

Платонова принято считать трагическим писателем, а между тем он сам осознавал природу художественного творчества как синтетическую, соединяющую юмор и трагедию, что мы увидели в рамках лаборатории, где смех сменялся слезами и наоборот. Иногда кажется, что он буквально издевается над читателем и его фразы смешны с точки зрения языковой нормы, но совершенно органичны в контексте всего его творчества. Еще один весомый нюанс: в произведениях авторское повествование, как правило, отличается от речи персонажей, и это создает существенные трудности для переноса его текстов в сценическую плоскость. Театр поставил перед собой сверхсложную задачу, взявшись за Платонова, но не просто нашел пути ее решения, но и взял на себя образовательную функцию: зрители, которые ранее автора не читали, постарались заранее ознакомиться с заявленными произведениями. Дискутировали много.

Проще прочитать Довлатова, чем Платонова. Платонов — это в первую очередь слог и глубокие размышления. Он сегодня плохо раскрыт в театре, и лично я никогда с ним не сталкивался. Пока что не нашелся правильный театральный язык, как это делать. Непочатый край работы,

— считает приглашенный режиссер Тимур Кулов, поставивший эскиз «Мать», в основу которого легли рассказы «Третий сын» и «Усомнившийся Макар», а также повесть «Впрок».

Место действия изменить можно

Оставлю разбор стилистики Платонова филологам и представлю участников лаборатории. В этом году Арсений Фогелев пригласил амбициозных, достаточно молодых, но известных в стране мастеров сценического слова: Филипп Гуревич — актер, режиссер, окончил режиссерский факультет ГИТИСа. Тимур Кулов — актер, режиссер, окончил Театральный институт им. Б.В. Щукина, Дима Лимбос — режиссер, окончил режиссерский факультет ГИТИСа, Оксана Погребняк — актриса, режиссер, окончила режиссерский факультет ГИТИСа. Примечательно, что все они были наслышаны о Краснодарском театре драмы, слава о котором вышла далеко за пределы края, и считают нашу публику искушенной и подготовленной.

Я в первый раз в Краснодаре. Люблю жару, мне интересен город, и мои друзья, которые здесь работали, очень лестно отзываются о труппе и зрителях. Прежде всего я жду диалога с артистами, мне важно рассказать историю, и, если она найдет отклик,* это замечательно. Главное, чтобы смеялись и плакали, это ведь самое важное в театре,

— рассказал Филипп Гуревич.

Сам главный режиссер не стал экспериментировать над эскизом, так как занят работой над спектаклем «Евгений Онегин», который уже можно назвать главной интригой года, учитывая, что совсем недавно вышел одноименный фильм, получивший множество отрицательных отзывов. Предположу только, что с кастом Арсений Владимирович не ошибся в отличие от создателей киноленты. Что ж, увидим!

В качестве театральных критиков на лаборатории выступили сценарист, драматург Олег Лоевский, театровед, кандидат искусствоведения, доцент школы-студии МХАТ Павел Руднев, доктор филологических наук, доцент кафедры зарубежной литературы и сравнительного культуроведения КубГУ Вера Сердечная. Лаборатория проходила на протяжении двух выходных, и энергетика жаркого августовского уик-энда привнесла свой флер. Я не скажу, что сложный контент казался более радужным, но все же есть разница, в какой день смотреть сразу несколько эскизов подряд. На восприятие влияет и выбор сценического пространства, в чем я убедилась в очередной раз, и тут у каждого срабатывает простая история: заходит — не заходит, и третьего не дано. Не последнюю роль играют детали, вплоть до того, какие запахи вы уловили на улице, пока шли в театр, какие лица заметили в толпе… Тонкие материи.

Эта лаборатория не только удивила выбором автора, но и показала, что театр можно делать и в репетиционной, куда не ступала нога зрителя, успешно используя прилегающий к ней балкон. Еще режиссеры меняли зрителей местами с актерами, пересаживали непосредственно во время показа, работали с полным отсутствием декораций, и все эти приемы как рентген высветили тотальное одиночество главных героев и отчасти решили проблему передачи платоновского повествования, переведя его в плоскость театральной условности.

Фото: Игорь ЧураковФилипп Гуревич, поставивший эскиз «Фро» (в главной роли Анастасия Довбыш) изначально видел историю всеобъемлющей и токсичной любви главной героини к своему мужу, уехавшему «далеко и надолго» строить счастливую жизнь в новой стране, на летней веранде, но в итоге изменил решение. Он перенес действо в зрительный зал, а публику разместил на авансцене, чего в драме не делал никто. Мне этот вариант показался наиболее интересным и точным. В качестве повествователей выступили три актрисы в костюмах в стиле Марлен Дитрих, которые также взяли на себя второстепенные роли. Абсолютная эстетика.

Важно не попасть в капкан с неправильной локацией, потому что рассказ «Фро» — про любовь и про ее невозможность, а летняя веранда — это очень романтичная площадка,* и как бы не уйти в сладкую патоку. Пространство должно быть более жестким и передавать томления главной героини, которая находится в зоне абсолютного одиночества и неприкаянности и не знает, куда себя наклонить. Хочется большого объема для камерной истории, и тогда сработает правильный контрапункт,

— рассуждал Филипп в день открытия лаборатории.

А вот Тимур Кулов для эскиза «Мать» выбрал камерную сцену, поделив ее на две части: юмор — трагедия — и погрузил аудиторию в забытый ретротеатр, построенный на условностях: дым изображает зимнюю стужу, а висящие на стене часы то начинают идти с нарочито громким тиканьем, то останавливаются. Оксана Погребняк показала пьесу «Волшебное существо» в репетиционной, где должен был сработать принцип контраста: залитая приторно ярким солнечным светом комната и ужас происходящего, возведенный в трагифарс. Здесь все роли, включая мужские, сыграли женщины в образах клоунесс, но, несмотря на блестящий актерский состав, эскиз критикам показался неоднозначным, хотя многие зрители находились под сильнейшим впечатлением, восприняв его на каком-то чувственном уровне. Они отмечали, что этот, казалось бы, сумасшедший дом полон логики, боли, любви и трагедии общества в целом. Павел Руднев выразил точку зрения, что режиссер спасала откровенно плохую пьесу Платонова, но попытка ей не удалась.

Этот текст один из последних у Платонова. И писатель был настолько к тому времени искалечен собственной невостребованностью, что его заносило и он заигрывался. Режиссер и артисты пытаются заместить недостатки драматурга, и у театра есть право на это. Но все же Платонов, несмотря на гротеск, состоит из плоти и крови, он очень материальный писатель. У меня же возникло ощущение, что текст не прозвучал и вы сочинили свое на рассыпающейся канве Платонова. Получилась ли в финале эмоциональная арка? Вне сомнения, сама тема и актуальность ее работает. Вопрос в том, что иногда возникает ощущение, что эта грусть чисто автоматическая и что было бы, если бы музыка не включалась? Груз финала не оправдывает беспомощности первой части,

— рассказал Павел Андреевич.

«Гроб принесу. А как дальше жить будем?»

Первый показ — эскиз Лимбоса «Река Потудань» на планшете основной сцены — не вызвал разногласий у критиков и был хорошо принят аудиторией. Зрители охотно высказывали мнения, были и такие, кто впервые настолько близко соприкоснулся с автором. В этом своем произведении Платонов показывает, как молодой парень Никита, по сути, живой мертвец, вернувшийся с Гражданской, пытается начать жить заново в условиях полной разрухи и голода и встречает свою возлюбленную, Любу. Между ними и до всех событий была разница, а сейчас она кажется, с одной стороны, еще более непреодолимой, с другой — их обоих делает равными смерть, зацепившая так или иначе всех и каждого своим черным крылом. Девушка осталась одна. Днем она ходит на учебу, а по вечерам ждет свою подругу Женю, та приносит ей немного еды, оставшейся от ужина. Но вскоре Женя умирает от тифа, и Люба впадает в отчаяние. Никита говорит ей, что теперь он может заботиться о ней, но Любу больше занимает вопрос, где взять гроб, чтобы похоронить подругу. Никита отвечает, что гроб он принесет, и тут же спрашивает, как они будут жить дальше.

Мне очень понравился этот текст. История про человека, который вырвался из ада и пытается вернуться к нормальной жизни. Который хочет почувствовать вкус этой жизни* и хочет как-то очиститься. История про то, как любовь постепенно очищает его сердце,

— признался Дмитрий.

В постановке занято всего четыре артиста: уже сложившийся дуэт Анастасия Поддубная — Кирилл Симоненко, Александр Крюков в роли отца и заслуженная артистка Кубани Евгения Белова, воплощающая реку Потудань. Евгения появляется перед нами в образе то ли русалки, то ли ведьмы (отсыл к мифологии), но это и есть та самая река, смывающая кровь с земли русской и которую герои называют счастливой, потому что она попадет в океан. Она говорит страшным, раздвоенным голосом, соединяя в себе мужскую и женскую природу, будто бы из-под земли, с характерным воронежским фрикативным «Г».

Фото: Игорь Чураков

Я Платонова знаю и люблю, но, честно говоря, давно к нему не обращалась. Буквально вчера перечитала «Реку Потудань» и подумала: как это можно поставить? Признаюсь, что шла со скепсисом. Меня трудно потрясти, но я потрясена. И звуковое решение прекрасное: изменение голоса и фрикативное «Г» воронежское — слава богу, я ее услышала, хотя в спектакле по кубанскому писателю ее не было. Я люблю не узнавать наших актеров, и здесь это произошло,

— слово взяла журналист Нина Шилоносова.

Лимбос убрал практически всю прозу, оставив только диалоги, как бы показав Платонова без Платонова, тем не менее Платонов в этом режиссерском замысле не теряется, так как переходит в театральную условность. При чтении оригинального текста не совсем понятно, почему у Никиты не получалось жить с Любой. Не ранен ли он? В режиссерской версии ответ буквально лежит на поверхности: только получив опыт смерти, Люба становится ему равной. И эта главная мысль, пожалуй.

— Мир Платонова — это когда смерть уже победила, а люди все еще живы, — резюмировал Павел Руднев, — и надо заново придумать смысл существования. Эскиз построен на том, что реальность необходимо склеить заново. Лимбос так строит мизансцены, что все мы видим одинокого человека. Людей — запредельно одиноких.

Мир Платонова — это когда смерть уже победила, а люди все еще живы. И надо заново придумать смысл существования. Эскиз построен на том, что реальность необходимо склеить заново. Лимбос так строит мизансцены, что все мы видим одинокого человека. Людей — запредельно одиноких,

— резюмировал Павел Руднев.

Наибольшее количество голосов набрал эскиз «Мать» Тимура Кулова о том, как шестеро сыновей собираются в отчем доме, чтобы проводить в последний путь свою мать. Жизненная история, касающаяся каждого, и прекрасно подобранный мужской актерский ансамбль вызвали доверие аудитории, но у критиков были вопросы к данному высказыванию. Роль шестилетней девочки Тимур Кулов отдал заслуженной артистке Кубани Наталье Арсентьевой. Этот режиссерский ход можно расценить двояко: женщины всегда взрослеют раньше мужчин, остающихся вечными мальчиками, и второй вариант, верный: именно она рассказывает нам о тех, кого уже давно нет на этом свете. О своем отце и его братьях.

Эскиз выстроен как аудиоспектакль: вот лает злая собака, вот затикали часы, где-то подошла музыка. С другой стороны, когда эта условность начинает разрушаться? Когда герои начинают играть в футбол не в доме, а на пространстве своего детства? Я все время задавала себе вопрос: зачем режиссер поступает именно так? Сознательно делает ретротеатр и приходит к понятным выводам. Для меня финал оказался слабее начала,

— прокомментировала Вера Сердечная.

В завершение эскиза, когда все собираются в теплом доме, у гроба матери, один из героев говорит, что у них обязательно все будет хорошо.

И была зима,
и медленно падал снег за окном. И шел 1937 год…

Сообщение В театре драмы им. М. Горького состоялась одна из неоднозначных режиссерских лабораторий «Платонов» появились сначала на Краснодарские известия.



Источник Краснодарские Известия.